Детство свое Софья Ковалевская провела в селе Палибино, Витебской губернии в имении своего отца. Дом, в котором она жила, окружал огромный парк, переходивший в лес. Впечатлительная Софа, как нежно звали ее родители, любила бродить по тропинкам парка, уходящим далеко-далеко. Казалось эти малоисхоженные стежки могли увести на край света, в сказочное царство, где нет холодной зимы и дождливой осени.
Иногда во время прогулок по лесу Софа глубоко задумывалась. Тихо садилась на траву и подолгу смотрела на верхушки огромных сосен. Взгляд ее уходил далеко-далеко в небо туда, где по ночам мерцали звезды. О чем она думала в те минуты? Трудно сказать. Может быть, о кольце Сатурна, которому позднее посвятила свое знаменитое сочинение; может быть, о вращении Земли и других планет.
Но чтобы решить проблему небесной механики, надо в совершенстве знать математику. Да, она изучит эту таинственную и всесильную науку и с помощью ее познает тайны мироздания.
Первым ее учителем по высшей математике была стена. Да, да! Не удивляйтесь, самая обыкновенная стена детской комнаты, оклеенная пожелтевшими листами литографированного курса высшей математики М. В. Остроградского, по которому когда-то учился сам отец, ныне отставной артиллерийский генерал. Софа подолгу стояла у этой загадочной стены, стараясь разобрать символы высшей математики, неведомый ей язык дифференциального и интегрального исчисления. Она по-своему раскрывала их содержание и запоминала на долгие годы. Для понимания некоторых формул понадобилась тригонометрия, которую она постигла самостоятельно по учебнику физики Н. П. Тыртова, подаренному отцу самим автором.
Профессор Тыртов был частым и желанным гостем отставного генерала. Как-то он заметил, как юная Софа подолгу сидит за его учебником физики, силясь что-то понять и осмыслить.
— Софочка, — сказал он однажды, — эта книга не для тебя. Ее можно постигнуть, только зная тригонометрию, которую ты со своим домашним учителем не проходила.
— А все-таки я знаю тригонометрию,— неожиданно для профессора заявила Софа.
— Тригонометрия, как я ее понимаю,— продолжала она,— есть наука о решении треугольников. Ее основные величины: синус косинус, тангенс, котангенс, секанс и косеканс. Синус, например, можно рассматривать как половину хорды некоторой дуги…
Далее она по-своему определила прочие тригонометрические функции и установила основные формулы, связывающие эти величины.
- Молодец, Софочка! А кто же тебе все это сообщил? - спросил удивленный профессор.
- До всего этого я дошла собственными размышлениями, читая ваш учебник физики, где вы на каждом шагу пользуетесь готовыми формулами тригонометрии.
Восхищению ошеломленного профессора не было границ. Он тут же бросился в кабинет генерала и громко заявил, что его дочь гений что ее можно сравнить разве с Паскалем, что ее стихия - математика, что такой талант надо беречь и всемерно развивать.
Отец Софы, сам любивший математику принял горячо к сердцу слова своего друга и вскоре Софья стала брать уроки у известного педагога А. Н. Страннолюбского.
На первых же занятиях с Софьей Страннолюбский был крайне удивлен тем, что его ученица все премудрости высшей математики схватывала буквально на лету. Создавалось впечатление, что все это она знает наперед. Так оно и было на самом деле. Многое из того что объяснялось учителем, она усвоила давно. Эти замысловатые тонкости ей поведала «математическая» стена ее детской комнаты.
Тяжело было женщине в дореволюционной России. В сущности, она была бесправным существом. Ее интересы обычно замыкались семейным очагом. Доступ женщинам в высшие учебные заведения был запрещен. Для того чтобы получить высшее образование, даже женщине высшего круга нужно было идти на всякие хитрости и обман. Так, дочь отставного артиллерийского генерала В. В. Корвин-Круковского Софья Ковалевская — всемирно известная женщина-математик — не могла в условиях царской России поступить в университет и вынуждена была уехать за границу. Но и за границей ее постигла та же участь. Женщин в университеты и там не принимали.
Сколько пришлось пережить и выстрадать, чтобы достигнуть цели! Для осуществления своей заветной мечты ей даже пришлось пойти на подлог. Чтобы получить паспорт замужней женщины, а он нужен был для выезда за границу, она вступила в фиктивный брак (ставший впоследствии фактическим) с В. О. Ковалевским.
Заручившись паспортом замужней женщины, Софья Ковалевская едет в Берлин, чтобы послушать лекции всемирно известного математика, профессора Берлинского университета Карла Вейерштрасса. Ученый совет Берлинского университета не допускал женщин в свои стены, он не сделал исключения и для Ковалевской. Тогда Софья решилась обратиться лично к Вейерштрассу. Она, конечно, не предполагала, что профессор Вейерштрасс, как ярый противник женского образования, был против допущения женщин в германские университеты и другие высшие учебные заведения.
Софья узнала адрес знаменитого профессора и пошла к нему на квартиру. Вейерштрасс принял Софью Ковалевскую весьма холодно и, чтобы скорей отвязаться от назойливой посетительницы, дал ей несколько трудных задач, надеясь, что она не справится с заданием. Каково же было удивление профессора, когда в точно назначенный час Софья пришла к нему с блестяще решенными задачами.
После этого Вейерштрасс согласился заниматься с нею частным образом. Скоро Ковалевская стала его любимой ученицей. Она занималась у него четыре года. На занятиях Вейерштрасс повторял ученице содержание своих лекций, прочитанных студентам, делился своими планами и обсуждал новости науки.
Годы упорного труда закончились для Ковалевской тремя самостоятельными научными исследованиями. За эти работы, по ходатайству профессора Вейерштрасса, Геттингенский университет в 1874 году присудил Ковалевской степень доктора философии «с наивысшей похвалой». Ценой большого упорства и настойчивости, преодолев неисчислимые трудности, Софья Ковалевская получила высшее образование и даже ученую степень доктора. За границей она проставила себя рядом выдающихся открытий и в области математики стала знаменитостью.
Страстное ее желание вернуться на родину и работать на пользу русской науки не было поддержано царским правительством. Ей дали понять, что в женщинах-профессорах царская Россия не нуждается.
Софья Ковалевская приняла активное участие в работах VII съезда русских естествоиспытателей и врачей, выступив 4 сентября 1883 года со своей работой «О преломлении света в кристаллической среде».
Потеряв всякую надежду получить кафедру на родине, Ковалевская в 1883 году по предложению видного шведского ученого-математика профессора Миттаг-Леффлера заняла должность приват-доцента в Стокгольмском университете.
В Швеции Софья Ковалевская не только читает лекции, но успешно ведет научную работу и время от времени занимается литературой. Она явилась автором замечательных художественных произведений. Ее перу принадлежат «Воспоминания детства», драма «Борьба за счастье», роман «Нигилистка» и др.
В 1888 году Софья Ковалевская закончила новую научную работу - «Задача о вращении твердого тела около неподвижной точки» Эта работа явилась подлинным научным триумфом Ковалевской. Она решила проблему, над которой ученые бились безуспешно в течение многих и многих лет.
Ковалевская послала работу на конкурс объявленный на эту тему Парижской академией наук. Вот что пишет по этому поводу сама Софья Ковалевская: «Результаты превзошли мои ожидания. Всех работ было предложено около 15, но достойною премии была признана моя. Но этого мало. Ввиду того, что та же тема задавалась уже три раза подряд и каждый раз оставалась без ответа а также в силу важности достигнутых мною результатов, Академия постановила назначенную первоначальную премию в размере 3000 франков увеличить до 5000 франков. После этого был вскрыт конверт, и все узнали, что я автор этого труда. Меня сейчас же уведомили, и я поехала в Париж, чтобы присутствовать на назначенном по этому поводу заседании Академии наук. Меня приняли чрезвычайно торжественно, посадили рядом с президентом, который сказал лестную речь, и вообще я была осыпана почестями».
В 1889 году Софье Ковалевской была присуждена еще одна премия, на этот раз Шведской академией наук, за вторую работу о вращении твердого тела. Ковалевская стала знаменитостью. О ней заговорил весь ученый мир. Ее портреты с биографией помещались в газетах и журналах. Однако Ковалевская всей душой стремилась на родину. Но, несмотря на все старания ее друзей и почитателей, царское правительство не нашло нужным предоставить ей подходящую работу в России.
Много сделал для Софьи Ковалевской академик П. Л. Чебышев, который в 1889 году совместно с академиками В. Г. Имшенецким и В. Я. Буняковским добился избрания Ковалевской членом-корреспондентом Российской академии наук. Об этом П. Л. Чебышев известил Ковалевскую специальной телеграммой.
10 февраля 1891 года на 42-м году жизни в расцвете своих творческих сил Софья Ковалевская скончалась от воспаления легких. Мир потерял крупнейшего математика, литератора, борца за раскрепощение женщин.
В 1896 году на средства, собранные русскими женщинами и общественными организациями, на могиле Софьи Ковалевской был воздвигнут памятник.
Фриц Леффлер, близко знавший Софью Ковалевскую, на ее смерть написал следующие сердечные строки:
Прощай! Тебя мы свято чтим,
Твой прах в могиле оставляя.
Пусть шведская земля над ним
Лежит легко, не подавляя...
Прощай! Со славою твоей
Ты, навсегда расставшись с нами,
Жить будешь в памяти людей
С другими славными умами,
Покуда чудный звездный свет
С небес на землю будет литься
И в сонме блещущих планет
Кольцо Сатурна не затмится...
«Я понимаю, что вас так удивляет, что я могу заниматься зараз и литературой и математикой. Многие, которым никогда не представлялось случая более узнать математику, смешивают ее с арифметикой и считают ее наукой сухой и aride (бесплодной). В сущности же это наука, требующая наиболее фантазии, и один из первых математиков нашего столетия говорит совершенно верно, что нельзя быть математиком, не будучи в то же время и поэтом в душе. Только, разумеется, чтобы понять верность этого определения, надо отказаться от старого предрассудка, что поэт должен что-то сочинять несуществующее, что фантазия и вымысел — это одно и то же. Мне кажется, что поэт должен видеть то, чего не видят другие, видеть глубже других. И это же должен и математик.
Что до меня касается, то я всю мою жизнь не могла решить: к чему у меня больше склонности — к математике или к литературе? Только что устанет голова над чисто абстрактными спекуляциями, тотчас начинает тянуть к наблюдениям над жизнью, к рассказам, и, наоборот, в другой раз вдруг все в жизни начинает казаться ничтожным и неинтересным, и только одни вечные, непреложные законы привлекают к себе. Очень может быть, что в каждой из этих областей я сделала бы больше, если бы предалась ей исключительно, но тем не менее, я ни от одной из них не могу отказаться совершенно».
С. В. Ковалевская. Воспоминания и письма. М., 1951, стр. 314.
«Изучение иностранных языков давалось ей [Софе] с поразительной легкостью. С самого детства она владела французским и английским языками наравне с родным русским. В этом отношении она является как бы опровержением довольно распространенного мнения, что врожденные способности к точным наукам идут в разрез со способностями филологическими. Выучить в совершенстве незнакомый ей язык не представляло для Софы почти никакого труда. Так, в первую свою поездку в Швейцарию после нескольких уроков немецкого языка у местного учителя она выучилась ему вполне основательно в самое короткое время, путем практики и чтением книг. Но самый поразительный пример редких филологических способностей, которые еще свежи в памяти у всех, ближе знавших Софу, она проявила уже будучи взрослою! Когда ее пригласили в Стокгольм для чтения лекций в тамошнем университете, она ни слова не знала по-шведски. Для нее сделали исключение и разрешили в первый семестр читать по-немецки. По прошествии этого времени она настолько овладела шведским языком, что стала уже свободно читать на нем лекции и даже напечатала на этом языке некоторые свои литературные произведения».
Из воспоминаний Ф. В. Корвин-Круковского, брата С. В. Ковалевской. Цит. по кн.: С. В. Ковалевская. Воспоминания и письма. М., 1951, стр. 372—373.
«При первой встрече с моей даровитою ученицей, в октябре 1858 года, я видел в ней восьмилетнюю девочку довольно крепкого сложения, милой и привлекательной наружности, в карих глазах которой светился восприимчивый ум и душевная доброта. В первые же учебные занятия она обнаружила редкое внимание, быстрое усвоение преподанного, совершенную, так сказать, покладливость, точное исполнение требуемого и постоянно хорошее знание уроков. Развивая ее способности... я не мог, однако, заметить при первых уроках арифметики особых склонностей к этому предмету: все шло так, как с прежними моими ученицами, и даже я был смущен по следующему случаю. Однажды, за обедом, генерал спросил свою дочь: «Ну что, Софа, полюбила ли ты арифметику?» — «Нет, папочка», — был ее ответ... Не прошло четырех месяцев, как ученица моя, почти на такой же вопрос отца, сказала: «Да, папочка, люблю заниматься арифметикой, она доставляет мне удовольствие».
...Прошли три-четыре года всегда успешных занятий без всяких выдающихся эпизодов, но когда дошли мы в геометрии до отношения окружности круга к диаметру... ученица моя, излагая данное при следующем уроке, к удивлению моему, пришла совсем другим путем и особенными комбинациями к тому же самому выводу».
Из воспоминаний И. И. Малевича, первого учителя С. В. Ковалевской. Цит. по кн.: С. В. Ковалевская. Научные работы. М., 1948, стр. 314—315.
«В истории человечества до Ковалевской не было женщины, равной ей по силе и своеобразию математического таланта.
Пробуждению особого интереса к науке, к математике и естествознанию, у Ковалевской еще в детском возрасте способствовали, кроме ее личной одаренности, предреволюционные настроения и стремления среди русской интеллигенции 60-х годов. Эти годы были эпохой начала деятельности многих замечательных ученых нашей Родины — Менделеева, Сеченова, Тимирязева, братьев Ковалевских и других. Среди них славное место занимает Софья Васильевна Ковалевская».
Из речи акад. С. И. Вавилова «Памяти С. В. Ковалевской». М., 1951, стр. 5.
